Это не голодовка. Он для молитвы, на которую вечно не хватает времени

Заслуженный художник России иконописец Сергей Егоров человек верующий. В церковь пришел в середине 1980-х годов. С тех пор жизнь в вере стала для него потребностью души. В преддверии Великого поста мы встретились с ним, чтобы поговорить о его отношении к этому непростому для христиан времени.

Икона требует погружения

– Сергей, ты соблюдаешь все посты?

– Да, четыре больших поста, еженедельно – среда, пятница, и еще понедельник прихватываю.

– То есть живешь по монашескому уставу?

– Нет, не совсем по монашескому. Понедельник – по особому благословению, а так – среда–пятница согласно уставу церкви.

– В старые времена, когда иконописец задумывал писать икону, он еще и постился, чтобы прийти в особое духовное состояние. Как ты к своей работе подходишь?

– Я об этом читал, но самому не приходилось. Постоянно же в работе. Ничего не меняется, процесс тот же самый. Из мастеров, которые остались в истории, Феофан Грек – мирской человек, Дионисий с сыновьями – семейный. Только Андрей Рублев да Даниил Черный – монахи-иконописцы. Но точной информации и о них очень мало, все в воздухе плавает. Даже в Греции был такой Мануил Панселинос, знаменитый иконописец, тоже не монах. Большинство известных иконописцев – люди из мира. Монаху сочетать иконопись с монастырским послушанием очень тяжело. Икона же требует полного погружения и работы без перерыва. Если прерываешь процесс на день, два, три – все, ты выпал.

Душу надо напрягать

– А что для тебя Великий пост?

– Пост вообще, что удивительно, по-гречески – диета. Но если ты его воспринимаешь как диету, то это будет голодовка, а не пост. Пост для чего? Он для молитвы, на которую вечно не хватает времени. Я много лет в церкви, и с годами наступает привыкание. Ты у церкви как под колпаком, все у тебя хорошо, лоб перекрестил, побежал. Для нас пост – спасение, потому что, если его не будет, скатываешься, давая себе легкие поблажки, и в конце концов ничем не отличаешься от нехристианина.

Для меня пост – радостный период. Ни мяса, ни молока, ни рыбы, воздержание. И приобретаешь легкость в жизни, в работе, везде как на крыльях летаешь. Уныния в пост у меня никогда не бывает. Проблемы наступают потом. Приходит Пасха, и то уныние на тебя свалится, то еще какая тоска.

Грешим слухом, зрением, обонянием

– А почему так? Должно же быть радостно, Христос воскрес…

– Может быть, у святых… А у меня вот так. Молишься, и поклоны земные, и работаешь, а Пасха наступила – наизнанку выворачивает. Но пост для меня – событие, когда вырываешь себя из мира на какое-то время. И это нужно делать, иначе обыденность засосет насмерть, все эти телевизоры, интернеты. Потому что сначала и телевизор не смотришь, а потом – х тянет новости узнать.

– Естественно, мы же в мире живем…

– Да… А ведь это вещь опасная. В себя впускаешь все, что на тебя выливают. С возрастом уже фильтруешь информацию. И то… Не по своей воле, но у тебя все записывается. А потом внутри прорабатывается, даже если ты это отвергаешь. Есть такое выражение: согрешил слухом, зрением, обонянием. Как, мол, можно зрением согрешить? А так, шел мимо, посмотрел, а оно и записалось, на подкорочку. А потом возвращается и гоняет по кругу.

– И если соблазняет тебя глаз твой, вырви его…

– …И брось от себя. Глаз не хватит, так и будешь с запасными ходить. Я как-то заметил, и у Игоря Лапина, моего коллеги, то же самое: начинаешь писать икону, и в голове возникает музыка. Песня навязчивая какая-нибудь, блатная, позорная, какую ты уже тыщу лет не слышал. Так что Церковь не зря установила посты. Даже не Церковь, наверно, таинства, события, посты исторически сложились, веками. В Церкви оставалось самое лучшее и полезное для человека. И если ты декларируешь себя православным, надо, по крайней мере, хоть что-то соблюдать из православной традиции.

Мы ничем от монахов не отличаемся

– Всегда говорилось, что болящим, воюющим, путешествующим, живущим в тяжелом климате можно давать себе какие-то послаб- ления в пост. Или что пост для мирян и для монахов – разные посты. Как ты к этому относишься?

– Разницы, на мой взгляд, нет. Мы же ничем от монахов не отличаемся. Кроме обетов, которые они приносят, безбрачия, к примеру, или нестяжания. Душа-то одна, что у монахов, что у мирян. Мирянам даже нужно больше напрягаться, чтобы формировать свое сознание и держать его в узде. А послабления – вопрос личного отношения к посту каждого человека. Пост не самоцель. Что тебе нужно от поста? Если тебе нужно получить благодать, ощутить свою сопричастность к миру невидимому через молитву, через пост, ты будешь поститься и на все послабления тебе наплевать. Апостол Павел говорил, что совершенные могут вкушать и мясо, но, чтобы не соблазниться, я буду поститься сильнее всех.

– Не тот грех, что в уста, а тот, что из уст?

– Есть притча. Два разбойника убили мужика, ограбили, вещи разделили, а сало есть не стали – был Великий пост. Главная заповедь – человеков не есть. Христианство – это религия любви. Если ты будешь поститься как одержимый и при этом грызть жену, тиранить детей, что очень часто бывает, то все бессмысленно. Лучше ты ешь мясо и сметану трескай, но будь человеком, чем ты будешь поститься и останешься вором.

Еда – мелочи

– А чем ты питаешься во время поста, что ешь? Сыроедение, с маслом, без масла?

– Не могу сказать, что я сильно придерживаюсь формальностей, не фарисействую. Исключаю мясо, молоко, яйца, сметану, рыбу. Ем каши, макароны, овощи, фрукты… Помню самый первый Великий пост, в конце 1980-х годов, когда в церковь пришел, – вот что страшно-то было. Поначалу на стенку лез. И того хочется, и сего хочется. Я понимаю людей, которые начинают поститься, и для них целая трагедия чего-то не поесть. А с годами все приходит в систему. Но есть вещи посильнее.

– Воздержание?

– Конечно. Вопрос же стоит ребром. Мало того что не блудить, но вообще воздерживаться. Крышу сносит. А если подвержен, пробивает там, где слабое место. Еда – мелочи. Пост предусматривает еще и воздержание в супружеских отношениях.

И для молодого организма, мужчины ли, женщины, подвиг не в том, что ты не поел, а в том, что не поспал. Но зато потом такая свежесть чувств образуется.

– А алкоголь?

– В меру. Я был в Ватопеде в Великий пост. За трапезой подают виноградное вино. И в Великие посты, кроме среды и пятницы. По древнему уставу Саввы Сербского XII века положена малая красавуля и октоподы, то есть, небольшой объем сухого вина и осьминоги. Можно вино пить и оставаться человеком, а можно вина не пить и скотиной быть всю жизнь. Фасоль, морепродукты, оливки, вино. Мне хватало за глаза. Сутки ходишь и не вспоминаешь о еде. Службы проходят по восемь часов, а воспринимаешь легко. Из мира попадаешь в X век. Там же ничего не ломается, все только достраивается. Сохраняются устав, традиции. Пение красивое, и служба пролетает на одном дыхании. Душа просто плавает в пространстве.

Не надо человека ломать

– А что бы ты посоветовал молодым людям, тем, кто хочет приобщиться к христианской жизни?

– Что тут советовать, имеются предписания, надо им следовать. Но есть же священник, нужно постоянно общаться с одним батюшкой, духовником, чтобы под общую косу не попадать. Если перетрудиться, можно и без головы остаться. Надорваться и из церкви уйти. Во всем должна быть мера. В каждом храме есть свой батюшка, который всегда по ситуации подскажет или послабление даст. Отец Трифон, когда к нему один пришел, мяса, мол, хочу, не могу, вытащил банку тушенки: на, ешь при мне. Поел, ходит довольный жизнью, продолжает дальше поститься. Не надо человека ломать.

Автор:  Владимир Поплавский

Источник: © ИД Двина